Первое что чувствует девушка попав сюда – сожаление – из-за того, коллектив сугубо женский. «Нет, тут подходящего мужа себе не найдешь», - делает она вывод и горестно вздыхает по этому поводу перед сном каждый вечер, а Морфей (не морфий) ей приносит сладостные видения по ночам. А с утра она снова – но уже не боится показать себя глупышкой. Умные тетки вокруг всегда подскажут из какого сборника взять расценку для сметы, допустим, на подъемку пролета на набережной и во сколько это обойдется мэрии. Это ничего, что она не знает значения слова «пролет» (хотя по звучанию угадывается что-то серьезное), главное по ЕНиРу смета составит столько, сколько нужно начальнику отдела культурной культуризации города.

О-о-о, а этот-то никогда не упустит «свободной» минутки, чтобы не забежать и не поторопить девушку. Обязательно подойдет с полубоку и с полусзади – обратит жестом руки ее внимание на якобы неточную цифру в «Экселе» - и пока она пялится в монитор и соображает каким путем она получила именно эту цифру, он не стесняясь разглядывает вырез в блузке, отмечая для себя легкость расстегивания пуговиц этой блузки. Цвет лица его становится красным. Воображение играет с ним. Неловкая пауза и тишина воцаряется в кабинете. Тетки вокруг внимательно следят за происходящим, им интересна реакция новенькой. Сами-то они уже это прошли. Девушка тоже молчит – она чувствует неловкость…
Вдруг дверь комнаты распахивается и как свежий ветер в нее врывается молодой человек из отдела по оформлениям: «Добрый день, скажите пожалста, а вариант договора аренды… уже составлен?»
Теперь неловкость чувствует красномордый – стушевывается и, сглтонув слюну, с гордым видом покидает помещение. А паренек, снимая с лиц женщин благосклонные улыбки, деловито забирает папку с бумагами и удаляется. Шепот восхищения перерастает в монотонный гул советов, о том, что лучшего мужа ей и не найти. Шутка ли – 25 лет – и при машине и при квартире и при деньгах - и должность немаленькая и далеко пойдет.
Ах, какой он молодец.
Девушка наша зарделась – но мысленно вариант прокрутила.

Тем временем болтовня зашла о диетах и калориях, об обсуждении поведения брюнетки из 25-ой комнаты, о возможном сокращении штатов, о том где провести отпуск, о том кто спился и о том кто женился и родился… «А ведь он и вправду умный» - думает девушка в этом бедламе – распечатывая, очередной раз исправленную смету…

Марш Мендельсона.
Приглашены лучшие люди.
Тамада неплох – иначе скука задавила бы всех. Важные дядьки – с трудом поддерживая пузо, все-таки идут танцевать, с таким видом, будто сделали окружающим одолжение. Молодые рьяно вертятся вокруг «свадебного генерала» - оказал милость – прибыл все-таки. Молодая даже потанцевала с ним. И еще потанцует – если это понадобится. Феодал на мещанской свадьбе. И кто сказал, что право первой ночи отменено Французской Революцией…

Новая напасть – повестка. Несколько бессонных ночей. Головная боль. Деньги. И решение завести ребенка. Опять деньги. И бессонные ночи. На службе же все как обычно. Роста нет и не предвидится. Но все же место тепленькое – и уходить с него его не собираются. А значит – хотя и приелось все – но можно жить более чем достойно и не работать.

Каждые 4 года все готовятся к большой кадровой перетряске. Но чиновнический талант создавать вид кипучей деятельности позволяет выплывать в любых ситуациях. А предложения о реструктуризации, вовремя подсказанные новому начальнику, делают тебя в его глазах грамотным управленцем. В самом деле почему бы не перестать называть отделы отделами – а назвать допустим департаментами. Мысль начальнику понравилась – он увидел это по блеску глаз и заодно понял, что начальник еще глупее чем он предполагал – потому что его идеи так легко легли в серое вещество нового командира, оттеснив собственные.
А чуть погодя – он уже назначен замом.
За ним утром приезжает шофер на «Волге» с фордовским мотором. За женой тоже приезжает, но другой шофер. Он выбил это право для нее. Она ведь теперь стала начальницей отдела. Но ездить с нею в одной машине – он не хочет. Их семейная жизнь давно превратилась фактически – даже не в сожительство, а скорее в сосуществование. Дома между собой они почти не разговаривают. А кровать по ночам не разделяют, а делят. А неудовлетворенность исчерпывают каждый по-своему. Отпуска по раздельности. Деньги у каждого свои. А веселый, озорной, шаловливый ребенок у них в такой атмосфере к 14 годам превратился в угрюмого, зажатого подростка – хотя и внешностью не обижен, талантами не был обделен и с деньгами проблем не испытывал…

Но на очередных выборах умело продемонстрировав электорату примерность своего семьянинства, с ораторским искусством прокричав избирателям о ямочном ремонте, о пивных столиках, о реализации пророщенного зерна – с достоинством въезжает в кресло руководителя. Вот теперь он господин. Все остальные быдло. Это мировоззрение воспитывалось в нем годами. Он не знает что такое труд, что такое созидание. Для него есть только карьера. И в этом замкнутом своем мирке он вырастил в себе нового феодала. С бегающими глазками и испариной на лбу – он иногда будет возвещать народу о том, что проделан значительный прогресс в вопросах организации управления, но многое зависит от самоуправления и недостаточной сознательности неосознанного поведения неугомонных граждан, требующих повышения зарплат в то время как бюджет… И в голосе его будет звучать металлические нотки, которые он скопировал у того – кому сейчас подражает любой мало-мальский руководитель в России…

А вечером он будет «свадебным генералом» на свадьбе у молодого парнишки, которого по протекции жены назначил недавно в департамент… А невеста у него – ничего себе – красивая… И кто сказал, что право первой ночи отменено Французской Революцией…